Конец - это только начало.

Часть 1.
 
Драка уже осталась в прошлом, но в воздухе еще носились резкие слова сказанные всеми ее участниками: Ранкой, Рене, Юричем, всеми кто был там. Каждый остался с каким-то своим мнением, хорошим или плохим. Конец дня для легата по-прежнему не сулил ничего хорошего - несколько легионеров вручили ему плащи, и ушли из легиона, ничего не объясняя. Фарандол - работал допоздна: смотрел бумаги, пытался поговорить с ушедшими, пытался найти объяснения всему тому кошмару, который свалился в одно мгновение на его плечи. 

Поздно ночью, почти под утро, Фарандол вернулся домой. Здесь, в дальнем уголке Элиана всегда тихо и спокойно. Именно то, что требуется для успокоения расшатанных нервов.
Дом же, вопреки привычному ,встретил его не теплой улыбкой жены, а воздухом в котором разрядили десятка два, а то и три молний. И судя по подпаленным углам штор и дверных косяков, метали  их, не заботясь о последствиях.
Энфера сидела на диване в гостинной. Вокруг нее витала гроза. Ни Ады, ни Кер в такое позднее время дома не было. Кадэна, как прилежная девочка, еще с утра предупредила что пойдет к подругам из легиона, а Керими, после истории в Святилище Огня, слишком часто пропадала где-то, за что, неизменно получала от отца и матери.
Чародей удивленно-вопросительно посмотрел на жену.
- Что случилось? Опять девочки экспериментировали?

Сказать, что Энфера была не в духе - не сказать ничего: идеально ровная спина, руки сложены на груди, нога закинута на ногу. "Закрытая поза" как не посмотри - закрытая, и не предвещающая ничего хорошего. До того как пришел чародей, она злилась, металась, плакала. Женщина устала, и сейчас решила сказать все: и о драке, в которую Фар не вмешался, по крайней мере, она не видела и ушла сразу, и о его появлении под утро, да и в общем об отношениях. Она устала, давно устала, но держала все в себе. Любила и молчала, лишь иногда уходя в долину не далеко от дома, что бы выместить свою обиду.
- Нет, девочки ведут себя прилежно, - после истерики в одиночестве голос был  холоден, словно талая вода. Энфера подняла на мужа глаза,  темная, почти черная радужка, радостных мыслей не вызывала. - Фар, что это было? Почему ты не вмешался и смотрел, как дерутся твои, - она сделала акцент на этом слове, - легионеры. Ты же запретил драки, но даже не попытался прервать эту!

Чародей вздохнул, сложил руки на груди и устало облокотился спиной о дверной косяк.
- Потому что каждый из них, должен был понять, что можно получить и сдачу. Лучше, если они это поймут сейчас, когда им ничего серьезного не грозит, а не тогда когда это будет иметь для них, возможно, фатальные последствия. Но я так понимаю, что это не основная причина всего этого, - он обвел взглядом комнату.
 Беспорядок был явным: опаленные шторы, слегка сбитый низкий кофейный столик, салфетки с которого лежали на полу. Наэлектризованный входной коврик тоже говорил всю правду о буре, которая пронеслась в доме.
Фарандол старался говорить очень спокойно, стараясь умерить гнев жены, но... бессонная ночь, была бессонной ночью. Голос чародея был усталым и тише обычного.

- Сдачу? - девушка вскинула бровь. - Знаешь ли, Фар, это было бы честно и разумно, если бы они дрались один на один, а не когда  Юрич ввязывается, и не когда ты подлечиваешь. Тогда это - да, урок.
 Хоть голос был холоден и спокоен, Энфера была натянута словно струна, готовая со звоном лопнуть в любой момент.
- И да, ты прав, это не основная причина, - чуть тише сказала девушка, рассматривая мужа и понимая, что он и так устал, а она со своими претензиями. Но с другой стороны устала и она, ей тоже было плохо и  рано или поздно надо было все сказать, иначе не правильно - не честно. Поэтому она чуть вздернула лицо, которое по привычке виновато  и покорно начало опускаться  вместе со взглядом. Заклинательница прямо посмотрела на Фарандола.
- Да, это вовсе не основная причина. Я знаю, что твой легион дороже тебе родной матери. Но Фар! Последнее время ты только и думаешь что о нем, ты приходишь под утро никакой, у нас нет времени даже на разговор, а в присутствии остальных ты  ограничиваешься приветствием. Даже тот единственный раз, когда я просила освободиться от дел, и пойти со мной, просто что бы побыть вместе, ты остался в резиденции и решал проблему легионера, причем мелкую и пустую. Фар, я устала, я хочу хоть иногда видеть тебя не мертвецки уставшим, - с каждым словом, что говорила девушка,  злость и обида возвращались. Слепая злость и глубокая обида, ощущение того что она и вовсе не нужна мужу - все то, что накопилось и не было сказано сразу.
Воздух накалился. Казалось в дом, словно кто-то всунул огромную тучу, которая вот-вот была готова разрядиться громом и молниями, и вся эта "тучка" уместилась в Энфере, в одной единственной точеной фигурке девушки на диване. Она говорила, переступая через все свои же запреты. Каждое слово давалось ей не просто. Воздух слегка вибрировал от ее слов.

Видя жену в таком состоянии, чародей не стал объяснять ей, что он никого не подлечивал, а просто вылечил обоих, разведя по углам после драки. И что Юрич получил выговор за вмешательство, он тоже не стал объяснять, и о том, что мелкая на первый взгляд проблема может быть вершиной айсберга, он тоже промолчал. Вряд ли бы это сейчас было услышано и, скорее, привело бы в гнев еще больше, если такое вообще было возможно.
- Что ты предлагаешь? - тихо спросил Фарандол.
Усталость отступила на задний план, а спокойствия, как в сердце зарождающейся бури – прибавилось, впрочем, именно там он и находился, и мужчина это чувствовал. Что-то изменилось в чертах его лица, в его голосе, выражении глаз.

Спокойный тон мужа только еще больше взбесил Энферу.
- Ты не понимаешь, ты совершенно не понимаешь меня! Я всегда на твоей стороне, всегда  поддерживаю твои решения. Но Ты никогда не пытаешься понять меня, ты просто не обращаешь внимания. Ты ссылаешь на гипотетическое " Я предупреждал, и ты знала". Что я знала?! Что в итоге я стану для тебя просто тенью, которая не стоит даже толики внимания и тепла, только потому, что она всегда с тобой, потому что всегда покорна твоим действиям и решениям? - в голосе женщины добавились другие нотки. Это было уже не спокойствие талой воды, какой там? О нем не осталось даже упоминания. Голос обжигал холодом, да что там обжигал, хлестал,  словно ледяной ветер во время бурана в горах, пронизывающий, сковывающий или наоборот вызывающий ярость для борьбы.- А что я могу предложить!? В этом нет смысла. Ты всегда прав, всегда! Даже если это совсем не так,- девушка чеканила слова, они вырывались, словно пощечины, одна за одной.
Вокруг рук и самого тела Энферы засверкали молнии, с треском разрывая воздух и ударяя в предметы мебели. Ветер вокруг заклинательницы завертелся, словно разъяренный ураган, превращая аккуратную прическу в бьющееся черное пламя. Женщина этого не замечала. Не замечала она и того, что ее черты стали острее, кожа светлее, с легким голубым оттенком и даже того, что она уже стояла перед чародеем, а совсем не сидела на диване. Сейчас она гараздо больше напоминала элементаля тайфуна, нежели даэва. Запахло подпаленным деревом, подпаленной шерстью ковра, но она всего этого не видела. Все ее внимание было отдано светловолосому мужчине напротив.

На разрушения в комнате Фарандол не обратил ни какого внимания. Даэв улыбался, глядя на жену. И в этой улыбке было  безумие, счастье первооткрывателя, который наконец-то нашел, что так долго искал и горькая ирония. Он почти смеялся.
- А кто тебе сказал, что мне нужна была твоя покорность? Кто сказал, что я желал, чтобы ты всегда и со всем соглашалась, считала меня правым во всем, тем более, если я не прав? Кто тебе сказал, что я желал, чтобы ты стала моей тенью?
Слова чародея впервые за весь "разумный" вечер, приобрели оттенки эмоций – это было сродни негодованию огня, когда он сталкивается с водой. Слова были громкими, чтобы перекричать все разрушения которые происходили в комнате: опрокинулся шкаф, кресло врезалось в стену, ураган из мелких предметов, бумаг и салфеток разносился по всей гостиной. Волосы чародея были сметены с лица, а жестокие порывы ветра чуть не срывали серьги с ушей. Если бы не многочисленные битвы за спиной этого хоть выглядящим и молодым мужчиной, он бы вряд ли мог стоять под шквалом - совсем не слов.

Внезапно все стихло. Растрёпанные волосы девушки легли на ее плечи, и она опустила голову.
- А разве ты бы послушал меня и с пониманием принял все, что я говорю? - в режущей уши тишине послышались  полные боли и отчаяния слова. - Ты - уверенный в себе и своей правоте. Ты - кто привык быть впереди всех, и привык знать что истинно и верно. Ты - кто решает путь множества даэвов и лишь принимает к сведению их пожелания, - голос сначала дрожал, но с каждым словом  буря вновь  разгоралась вокруг  девушки. Когда она подняла лицо, не то, что вокруг нее, в ее глазах мелькали молнии. - Ты бы все послушал и всеравно сделал все по своему, не взирая ни на просьбы, ни на мольбы, - как удар хлыста последние слова резанули воздух.
Чародей едва устоял на ногах, проехав несколько сантиметров назад к двери, снесенный новым порывом ветра. Но что-то сдерживало эту бурю, не давало окончательно вырваться на свободу горечи, обиде, злости, усталости и ярости.

Когда ветер стих, даэв убрал руки от лица и выпрямился. В наступившей тишине его смех выглядел дико. Мужчина смеялся, до слез, смеялся зло и над собой. Наконец он совладал с этим, а в глаза вспыхнул зеленый огонь. Вся буря чувств отражалась сейчас в его взгляде, а голос снова был тихим.
- Решаю путь множества даэвов? О Айон, какие глупости, - чародей махнул рукой, словно отгоняя этим жестом обвинения. -  Я не услышал бы тебя? А Ты хоть раз, хоть один единственный раз попыталась мне хоть что-нибудь сказать или объяснить? Вечная покорность, вечная ничего не значащая улыбка и сухое «все в прядке» в ответ на любой мой вопрос. Я ведь никогда ничего не запрещал тебе, никогда ни к чему не принуждал и никогда не пользовался этим, - он раскрыл ладонь, на которой красовался замысловатый рисунок. - Так почему? Почему ты всегда вела себя, словно я твой хозяин? - последние слова чародей уже шептал, они сочились болью, как свежая рана кровью.

- Потому что ты мой хозяин! - взревел ветер вокруг. - ТЫ... МОЙ... ХОЗЯИН, - четко чеканя слова повторила девушка. - Это закон. Нерушимый закон, и его нарушение грозит смертью.  Я говорила об этом. Какими бы словами ты это не заменял - суть осталась прежней! - в этих словах была и боль и ярости и страх и отчаяние, все смешалось в один единый тайфун эмоций, свирепый и непоколебимый.- Самого начала знал!

 - Значит, мы оба ошиблись. Понадеялись, что чувства будут сильнее всего этого, но ошиблись. Значит, все что было - ложь? Всего лишь взаимоотношения элементаля и его хозяина? - в голосе чародея сквозила горечь и ирония. – Что ж, значит, не зря я пропадал в библиотеке и лаборатории. Отныне я не буду тебе хозяином, и никто не будет, если ты сама того не пожелаешь.

Фарандол вытащил из-за отворота кольчуги хрустальную капельку с алой искрой внутри и положил на ладонь с печатью. Подвеска лопнула, только коснувшись кожи даэва.  Сначала по руке мужчины пополз легкий холодок, но это было первое, лживое чувство. Через мгновение руку схватила обжигающая боль, словно с руки сорвали кожу и опустили в соленую воду, впрочем, практически так оно и было. Боль была такой силы, что из глаз мужчины хлынули слезы, а ноги подкосились. Чародей упал на колени, прижимая израненную конечность к себе и глядя перед собой слезящимися глазами.

С Энферой же происходило что-то невообразимо завораживающе.  Женщина чуть взвилась над землей, беззвучные слова срывались с губ, а лицо было хоть и прекрасным, но изуродованным болью, такой болью, когда нельзя ни кричать, ни произносить слова. Тонкая кожа даэва таяла и капли густого, словно расплавленный хрусталь, эфира - оставляли едва заметные следы на лице женщины, почти как слезы. Хрупкая оболочка не выдерживала всего того, что происходило, и распадалась. Одежда - сшитая для человеческого тела расползалась по швам - открывая тело. Энфера была теперь гораздо выше чародея. Ее кожа стала индигового цвета, волосы бело-голубой волной окутывали плечи. Элементаль тайфуна предстал во всей совершенной красоте стихии. В ее глазах стоял сплошной, безумный ужас, ужас который, видя один раз, не забудешь никогда,  словно она видела что-то перед собой, или испытывала то, что никогда не сможет забыть. Вот туфельки слетели с заостренных стройных ножек, и последние обрывки ткани сорвались с тела элементаля, вместе с браслетом, что был на руке.

Глухой щелчок на запястье чародея, и его браслет раскололся на несколько частей. Мужчина этого не заметил, боль все так же застилала глаза. За его спиной раздался вой, полный боли, отчаяния и злости. На пороге комнаты стоял элементаль ветра, что всегда следовал за Энферой.
По щекам той, что минуты назад была заклинательницей,  катились слезы, смывая осколки облика даэвы. Ужас застыл в глазах, смотрящих на чародея. Нестерпимая своя боль перемешалась с его. Она обречена. Не в силах даэвы менять, не в силах менять элементали. Обойти - да, менять - нет. Нет более надежды, ничего не будет  так как прежде. Элементаль делает усилие, и с ее губ срываются несколько отрывочных, едва различимых слов.
- В...былом...ни...капли...лжи...
В горячечном бреду от боли, слуха чародея коснулись слова. Даже у даэвов организм не железный, все они в сущности люди. Тихий шепот, похожий на сон, и сознание мужчины милостиво его оставило.

Хрупкий домик не выдержал шторма, разрознившегося внутри, и стены сложились как карточный домик, крыша упала сверху. Чародей уже ничего этого не видел, не видел он и как Элементаль Тайфуна, его жена, Энфера, погребенная под досками, закрывается руками от какого-то надвигающегося ужаса, и это были совсем не балки и не камни стен - мгновение была и вот лишь серебристый прах летит вместе с ураганом.
Над руинами дома стоял элементаль ветра Анэм, кторый вечно следовал за своей хозяйкой - его вой, разрывал душу. Взвилась белоснежная грива, и он рванулся к обрыву, это было последнее мгновение, когда кто-либо его видел.

Вроде бы и про ссору и часть истории жизни Фара и Энферы, но в тоже время проскальзывает и еще одна твоя "картина" словами.  

Не только моя, это совместное творчество.