Мой путь

Имя: Фарандол
Профессия: чародей
Возраст: стал даэвом примерно в 25 лет, стех пор прошло много времени.
Семейное положение: эм... личная жизнь легата не подлежит разглашению...
Владение языками: элийский, асмодианский, язык балауров, краллов
Коротко о себе: Хм.. Спокойный, не бросается убивать асмодиан едва завидев, но будет защищать и защищаться при нападении. Всегда придет на помощь, если требуется. Не умеет любить (хотя может просто не хочет), когда-то мог, но после перерождения потерял эту способность. Любимое занятие - поговорить с Синхартом. Умеет играть на скрипке и по словам очевидцев неплохо танцует.

_____________________________________________________________________________________________________________________________________________
Мой путь

Я родился уже после катаклизма в семье ювелира. Возможно, мой отец и не был великим мастером, но без заказов он никогда не оставался и был известен на всю округу. Когда я был маленьким, то всегда получал на день рождения, изготовленные им игрушки. Моя мать, чудесная, нежная и самая замечательная в мире женщина, обладала слабым даром исцеления и немного знала алхимию. Каждый день к ней приходили за советом и зельем. Мои родители были хорошими людьми. Я рос, окруженный заботой и всеобщей любовью.
Конечно, я слышал о непрерывно идущей войне, но до нашего местечка она не докатывалась. Только иногда к отцу поступали заказы на изготовление луков и посохов. Как же мне нравились эти волшебные для меня вещи. Я восхищался даэвами, которые приходили забрать свой заказ. Они казались мне сошедшими со страниц сказки. Я мечтал тоже стать даэвом, чтобы сражаться с врагом. Тогда я не задумывался о том, для чего используют эти чудесные вещи. Нет, конечно я понимал, что с их помощью убивают. Но… знать и понимать – это две большие разницы. Отец обучал меня ювелирному делу, но никогда не позволял делать оружие. Он говорил: «Мал еще. Всему свое время».
Молодость нетерпелива. Я часто наблюдал за работой отца, и однажды тайком от него сделал лук. Мне очень хотелось его опробовать, чтобы с гордостью показать отцу. Да и похвастать пред друзьями не терпелось, поэтому мы пошли на пустырь. Вокруг нашей шумной компании резвился мой щенок Тои. Он любил приходить с нами сюда и охотиться на обитателей травяных зарослей. Конечно, всем очень хотелось выстрелить из лука. Мы соорудили из валявшегося поблизости мусора подобие мишени. Право первого выстрела предоставили мне, как создателю лука. Я был горд. Я натянул тетиву и … Стрела нашла свою цель. Раздался полный боли визг. Тои…. У меня похолодело сердце, я кинулся туда, откуда доносилось жалобное поскуливание.
Я не промахнулся … Опустившись на колени рядом с Тои, я не знал, что делать от отчаяния. Слезы застилали мне глаза, и я не заметил странника внимательно, наблюдающего за нами с дороги, что проходила вдоль пустыря. Высокий, сухой старик, одетый в длинные, свободные одежды, опирался на резной посох. Его всё понимающие и печальные глаза остановились на мне. «Ты можешь помочь ему, но ты должен всей душою захотеть, чтобы он выжил», - промолвил старик. Его чистый, негромкий и уверенный голос что-то разбудил во мне. Я крепко зажмурился, слезы катились из глаз, как же я хотел, чтобы Тои опять весело прыгал по траве. Не знаю, сколько прошло времени, мне показалось, что целая вечность. Что-то теплое и шершавое коснулось моей щеки, от неожиданности я открыл глаза. Тои заботливо вылизывал мое залитое слезами лицо, а у меня в душе бушевала буря чувств. Я был безмерно счастлив, что Тои жив, но чувство вины за то, что мои игры чуть не привели к беде, заставляло болезненно сжиматься мое сердце. А старик стоял рядом со мной и улыбался, в руках у него была та самая злощастная стрела. «Я хотел бы поговорить с вашими родителями, молодой человек » - промолвил он. Мое сердце ушло в пятки. Что скажут мои родители, когда узнают о том, что я натворил? Я вышел из притихшей толпы друзей и, понурив голову, повел незнакомца к дому. Так начался мой путь.
Я покинул тогда дом вместе со странником и попал в обитель, где служили и поклонялись Юстиэлю. Там было много учебы и приключений. А странник стал для меня Учителем. Я выбрал стезю чародея, но об этом как-нибудь в другой раз. Я мечтаю, что когда-нибудь нам удастся исцелить наш мир и тогда у нас больше не будет причины воевать с Асмодеанами, ведь мы – один народ. Да было, есть и будет много крови и взаимной ненависти, но возможно, мы сможем все простить друг другу. Может быть тогда, к нам вернется Aion. Кому-то эта мечта покажется несбыточной, но я в нее верю так же крепко, как тогда в детстве верил, что смогу спасти Тои.

Фарандол сидел на круглой вершине скалы, задумчиво глядя в никуда и как будто прислушиваясь к чему-то. Легкие колебания эфира пели ему о ночной жизни пустыни Элтенена. «Трудно поверить, что тут когда-то простирались леса», - подумал чародей. «И над всем этим зеленым великолепием раскрывался такой же купол неба, что и сейчас, только его было не рассмотреть из-за листвы. А ночное небо прекрасно. Таким его можно увидеть только в пустыне, когда взгляду ничего не мешает - бескрайнее, засасывающее в себя пространство, расцвеченное огоньками, и только на горизонте вечно сияют обломки Башни Вечности». Даэв на мгновение закрыл глаза и глубоко вдохнул свежий ночной воздух.
С каждым мгновением небо светлело, приближался рассвет. Чародей каждой частичкой своего тела чувствовал приближение того мига, когда первый луч дневного светила проткнет линию горизонта. Он открыл куб и бережно извлек из него скрипку. Нежно и с какой-то грустью, едва касаясь, провел кончиками пальцев по лакированным изгибам инструмента. Встал, взял смычок, закрыл глаза, растворяясь духом в окружающем мире и слушая предрассветную песню эфира. Еще мгновение… И одновременно с первым лучом в мир полилась песня скрипки.

музыка:

Чуть печальная мелодия разливалась в пространстве. Она окутывала каждый кустик, каждый изгиб скалы, на которой стоял чародей, и устремлялась все дальше и дальше. Вот еще несколько лучиков появилось из-за горизонта, и мелодия стала набирать силу. Она переплеталась с песней пробуждающегося мира. Чародей играл самозабвенно, не замечая ничего вокруг, словно пытаясь что-то сказать. Но вокруг была пустыня, кто мог его слышать? Вот дневное светило оторвалось от горизонта, самое волшебное время закончилось. Стала стихать и мелодия.
Чародей опустил руку со смычком и глубоко вздохнул, как будто сделал то, что давно собирался. Открыл глаза, улыбнулся утреннему свету и аккуратно уложил инструмент в куб. «Когда я попал в приемную легиона, меня попросили рассказать о себе. А что я мог сказать? Я не умею красиво говорить или писать, могу только сыграть о себе, музыкой я могу передать гораздо больше». Улыбка стала чуточку печальной. «Но впереди еще много дел», - чародей встрепенулся, подхватил куб, посох и, расправив крылья, полетел над пустыней, над которой разгорался новый день.

Спойлер:

Чудесный солнечный день. Белые пушистые облака плывут по прозрачной синеве неба. Волшебница сидела задумавшись на любимой лавочке под сенью вечноцветущих деревьев Элизиума неподалеку от храма Мастерства. Со стороны казалось, что она внимательно наблюдает за игрой света и тени на плитах мостовой.
- Расефиэль Флай! – отвлек ее от размышлений чародей.
Волшебница чуть вздрогнула и подняла глаза. Узнав говорившего, она приветливо улыбнулась:
- Расефиэль, милый чародей!
- Не хотите ли прогуляться сударыня? – поинтересовался Фарандол и изящно поклонился волшебнице.
Ресницы ЭонФлай удивленно вспорхнули вверх.
- С тобой... С удовольствием!
Лицо чародея озарила улыбка. Он подал руку волшебнице.
- Прошу, только закрой глаза.
- А как же я пойду? Я волнуюсь, Фар! – девушка улыбнулась в ответ.
- Я тебя поведу очень аккуратно, доверься мне, - ответил Фарандол, глядя в глаза волшебнице.
-Тебе я доверяю, милый! - Флай уверенно вложила свою руку в сильную ладонь чародея. Сердце девушки затрепетало…
Он крепко, но нежно сжал ладонь волшебницы, улыбнулся и одними губами прочел заклятье перемещения. Даэвов окутал мерцающий свет телепортации, и они исчезли с площади Элизиума.

-Все. Можешь открывать глаза, мы почти на месте, – чародей аккуратно поддерживал волшебницу под локоть. Ресницы девушки дрогнули, и ее взору предстала весьма живописная картина.
Они стояли в довольно обширном дворе старинной обители. Плиты, которыми был вымощен двор, кое-где потрескались от времени, и из щелей игриво выглядывала зеленая травка, а кое-где были отполированы до блеска. По периметру двора возвышались стены с ажурными галереями, по которым время от времени проходили люди или даэвы, этого было не разобрать с того места, где стояли волшебница с чародеем. В дальней части двора возвышалось изящное высокое здание с крышей, края которой были высоко загнуты. За ним виднелись другие строения, похожие на это. Флай еще не приходилось видеть столь необычной архитектуры. Девушка подняла взгляд чуть выше и ахнула. Вокруг всего этого великолепия возвышались горы с заснеженными вершинами. Они словно ограждали долину, в которой расположилась обитель, от любопытных. Флай удивленно посмотрела на чародея...
- Почему мы оказались именно здесь? Это место для тебя много значит?
- Да, Флай. Очень много, - чародей опустил глаза.
- Тут я провел многие годы своей жизни, когда учился… Но нам не сюда. Мы оказались тут совсем по другой причине. Полетели, - с улыбкой сказал чародей, но девушка заметила, как в его взгляде промелькнула печаль.
Волшебница решила оставить расспросы на потом, тем более, что Фарандол уже расправил белые с фиолетовыми прожилками крылья и подал ей руку.
Флай снова вложила ладошку в руку чародея и тоже расправила свои снежно белые крылья. Сердце девушки уже не трепетало, а гулко билось в груди! Волнение и предвкушение чего-то необыкновенного, переполняли волшебницу. Фар так дорог ее сердцу!

Они летели над горами, парили в восходящих потоках, все дальше удаляясь от долины, в которой располагалась обитель. Две белые птицы в прозрачной голубизне небес. Вот чародей стал снижаться, заметив только ему приметную лощинку. Они приземлились на небольшую каменную площадку. Чрез тонкую подошву туфель, Флай ощущала жар нагретых солнцем камней. Фарандол отпустил руку девушки.
- Догоняй, - с озорной улыбкой сказал он и легко побежал по едва заметной тропке.
«Что же ты задумал?» - подумала волшебница и устремилась вслед за чародеем. Они бежали по заросшей тропе, петляющей между скал. Их окружал горный лес: иок, вяз, дуб. Деревья были совсем невысокими, но крепкими, как скалы, на которых они росли. В воздухе терпко пахло опавшей листвой. Внезапно чародей остановился около скалы, сплошь укутанной зеленью и поросшей мхом. Он прижал палец к губам и поманил Флай за собой, отведя в сторону полог из листьев, скользнул в открывшуюся узкую щель в скале.
Флай чувствовала себя девчонкой. Счастье и легкость вдруг наполнили ее душу, и уже только за одно это она была благодарна чародею...

Когда волшебница пробралась через щель, ее взору открылась маленькая долина, со всех сторон окруженная скалами. Там, где они вышли, росло раскидистое цветущее нежными белыми цветами дерево, далее долина понижалась, и вся она была заполнена водой. Дно было каменистым, а вода – хрустально прозрачной. По ее поверхности в самых укрытых от солнца местах скользили язычки тумана. Так похожие на свечи, они кружились в хороводе, а потом разбегались, чтобы потом собраться в стайку опять. По всей долине поднимались ввысь прозрачные колонны, местами поросшие зеленью, а местами из них вырастали гроздья самоцветов. Солнечные лучи играли в гранях камней и расцвечивали долину разноцветными огнями. С колонн капала вода. Звуки падающих капель, казалось, складывались в мелодию, нежную и что-то шепчущую. Воздух был напоен свежестью и тонким ароматом цветов. Недалеко от даэвов возвышался невысокий каменный постамент, похожий на чашу, из которого ровным потоком с тихим журчанием вытекала вода.
- Флай, ты видела, как рождаются элементали? – тихо спросил чародей.
- Нет, не доводилось. Я специализируюсь на другом волшебстве,- подмигнула волшебница.
- Мой учитель говорил мне, что рождение – это всегда чудо. Я долго не мог понять его,- взгляд чародея был устремлен куда-то сквозь Флай, а руки теребили краcную кисть, украшающую пояс.
- Но теперь я с ним полностью согласен, - их глаза встретились, и волшебнице на мгновение показалось, что она смотрит в бездонную зеленую бездну. Ее сердце замерло: «Что же ты скрываешь чародей?» Всего лишь миг, и наваждение исчезло. Руки юноши, наконец, перестали мучить несчастное украшение и он тихо продолжил.
- Рождение элементалей – это не просто чудо, это необыкновенно прекрасное чудо, - смутившись своего монолога, он виновато улыбнулся волшебнице и кивнул в сторону долины. - Начинается. – Волшебница стремительно обернулась.

музыка:

Из-за ближайшей колонны появился водный элементаль. Он двигался неторопливо и торжественно. Струи воды, составлявшие его тело, находились в непрерывном движении, переплетаясь в прихотливые узоры. На изящной голове сияли глаза цвета грозового неба. Капельки воды, срывающиеся с элементаля, сияли на солнце. Вот появился еще один. Он совсем не походил на первого. Его тело было подобно человеческому, но только сотканному из водных струй, а глаза горели светом снежных вершин. Неподалеку от него возник еще один, и ще и еще… «О Айон, да сколько же их тут», - прошептала потрясенная волшебница. Элементали собирались около постамента. Все они были разные: одни совсем малыши, другие просто громады. Одни были похожи на птиц, другие походили на людей, а иных и вовсе было сложно с чем-то сравнить, но все они были потрясающе красивы. Девушка восхищенно смотрела на элементалей. «Призыватели таких не вызывают.» - подумала она. Флай, немного робея, сделала шаг за спину Фарандола и взяла его за руку.
- Не бойся, - шепнул чародей волшебнице.- Они нас не тронут. Вот, заберись повыше, оттуда будет лучше видно то, что скоро произойдет.
Волшебница в мгновение ока вспорхнула на ветку с помощью сильных рук Фарандола.
- Тебе удобно?
- Да!- выдохнула Флай.
Элементали тем временем окружили постамент и начали в такт падающим каплям движение вокруг него. Струи воды, образующие их тела, прихотливо извивались, крылья взметались и опадали, гибкие тела замирали в невероятных па - элементали творили волшебный узор танца.

- Пой Флай, - прошептал чародей, внимательно присмотревшись к происходящему. - Слушай музыку воды и пой. Слова сами придут к тебе, а я подыграю. Нужно немножко помочь ему появиться. – Фарандол кивнул в сторону постамента. Вода, до этого ровно стекающая с постамента, бурлила, вздымалась и опадала. Юноша достал из куба скрипку.
Девушка неуверенно напела мотив, он подхватил его и продолжил. Чародей ободряюще улыбался девушке. И действительно, слова нашлись, полилась нежная песня. Душу щемило от ощущения бесконечного счастья. Волшебница не понимала слов, но они сами рождались на ее губах, словно какое-то древнее заклинание.
Ее песня, музыка скрипки, звуки падающих капель и текущей воды – все сплеталось воедино. В такт этой мелодии из родника на постаменте струи воды стали подниматься все выше и выше, они переплетались и танцевали, приливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги. Из играющих струй стал проявляться образ новой жизни. Но что-то не получалось у малыша. Струи, продержавшись немного вместе, бессильно опадали.
- Зови его Флай! Пой ему о том, как прекрасен этот мир, о том, что его давно ждут и уже очень любят, – шепнул Фарандол. Волшебница кивнула и вложила всю душу, чтобы получилось чудо.
А чародей играл и не мог не восхищаться поющей девушкой, в этот момент для него не было никого прекраснее чем она. Фарандол закрыл глаза и улыбнулся, но даже сквозь сомкнутые веки он видел свет исходящий от волшебницы. «Словно богиня» - мелькнула мысль в голове у чародея.

«Еще совсем чуть-чуть. Ну же малыш, давай!» - твердила про себя девушка. В ответ на зов собратьев, девушки и скрипки рождающийся элемнталь сделал последнее усилие, и в мир пришла новая жизнь… Сердце волшебницы пело вместе с ней, а на глаза наворачивались слезы от неимоверного счастья!
Перед даэвами в кругу других элементалей стоял новорожденный. Струи воды, составлявшие его тело, были сплетены в очень сложный и ажурный узор. Он был необыкновенно изящен. На его точеной головке сияли глаза, соперничающие голубизной и глубиной цвета с небом. Окружавшие его элементали выпустили в воздух мельчайшие капельки воды. Солнечные лучи заиграли в них множеством радуг. Даэвы затаили дыхание.
Новорожденный элементаль проплыв сквозь хоровод своих сородичей остановился напротив даэвов и замер, играя струйками воды, казалось, что он поклонился. Тем временем элементали стали куда-то уходить. Малыш скользнул к своим, оглянулся на даэвов и уплыл.

Чародей медленно выдохнул и убрал скрипку в куб.
- Ну как Флай тебе понравилось? – Фарандол с надеждой посмотрел на волшебницу и как-то немного беззащитно и растеряно улыбнулся.
- О, Фар! Я тебя просто обожаю! - Флай бросилась к нему на шею. -Я не знаю, как выразить то, что испытываю!
Губы Флай коснулись губ чародея…
- Спасибо, это лучший подарок в моей жизни! – прошептала девушка.
Сердце чародея пропустило удар. Он был счастлив, что сумел порадовать ее, и очень смущен, но это не мешало его рукам крепко держать волшебницу за талию.
- Флай, я….
- Шшш – прошептала волшебница и приложила пальчик к губам Фарандола. – Не нужно слов Фар, это мой подарок тебе.
Сердце чародея пропустило еще удар. Он внимательно и долго смотрел в глаза Флай.
«Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.

Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы,
И я слышу, как сердце цветет.

И в больную, усталую грудь
Веет влагой ночной... я дрожу,
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу.

Спойлер:

А потом крепко обнял волшебницу и уткнулся лицом в ее волосы.
- Спасибо, - все, что он смог вымолвить в ответ.
Волосы Флай пахли горьковатыми травами. И чародей не мог надышаться этим запахом. Он не понимал что с ним происходит. «Почему сейчас? Почему именно она?»
- Фар, мне щекотно, - хихикнула волшебница. – Не дыши мне в ухо.
- Ой, прости. – Он мягко отстранился от волшебницы.
- Нам пора Флай – чародей грустно улыбнулся, - чудеса на сегодня кончились.
Они выбрались из долины элементалей, и ЭонФлай сотворила портал в Элизиум.

День был тяжелым и он с трудом добрался до особняка легиона. Чародей вошел в свою комнату и замер на пороге. Напротив, у окна, стояла она, в длинном синем платье в пол, и улыбалась своей ослепительной улыбкой, а зеленые глаза, как всегда, смотрели внимательно и немного грустно. Светлые легкие занавески чуть трепетали от ветерка, проникающего в приоткрытые створки.
- Лисэль…,- прошептал он.
Из его внезапно ослабевших рук выпал посох и с глухим стуком упал на светлый деревянный пол. Чародей вздрогнул, перевел взгляд на выскользнувшее оружие, а когда он опять поднял глаза, то в комнате уже никого не было. Он бросился к окну, заранее зная, что ничего там не найдет, что никого и не было, что это просто игра уставшего разума и алых лучей заходящего солнца.
Ничего… Никаких следов ее присутствия . Резким движением руки чародей распахнул настежь окно. Занавески взвились и опали, а ворвавшийся ветер разметал бумаги, лежавшие на столе. Фарандол не обернулся. Он смотрел куда-то за горизонт, оброненный посох так и остался лежать на полу. В уголках зеленых глаз чародея что-то блеснуло, но возможно это были всего лишь игра неверного света угасающего дня.
На Элизиум опустилась ночь и в небе зажглись первые звезды. Город стал понемногу затихать. Где-то вдалеке слышалось бряцанье кованых сапог стражи, обходившей улицы, а чародей все стоял у окна. Тонко пахли ночные цветы. Наконец, когда тьма в комнате сгустилась настолько, что было уже ничего не разобрать, даэв вздохнул и направился к камину. Ему не нужен был свет, он прекрасно помнил расположение каждой вещи в комнате.
Сухие березовые дрова занялись быстро. Нет, ему не было холодно, просто ему нужен был огонь. С ним как-то веселее. Бодро заплясавшие в камине язычки пламени разогнали тьму. Чародей вздохнул. С трудом оторвавшись от созерцания танца огня, он закрыл дверь и поднял посох. Почему-то ему не захотелось класть его на подставку, и Фарандол просто прислонил его к стене у камина. Пройдя в другой конец комнаты, он снял со стены футляр, обитый светлой кожей, и извлек гитару. Огонь заиграл на лакированной медовой поверхности инструмента и чародей залюбовался. Он вернулся к камину и сел в одно из кресел. «Зачем их тут два? Я никого не жду и никого не приглашаю в гости, так зачем мне два кресла?», - мелькнула мысль в голове у чародея. Мелькнула и тут же пропала, потому что длинные пальцы пробежали по струнам. Поморщившись, он чуть настроил инструмент и, удовлетворившись услышанным, посмотрел в огонь. Его взгляд застыл, только пальцы жили своей жизнью, извлекая из инструмента легкую, неторопливую и чуть печальную мелодию. Он вспоминал...
Лес. Ночь. Весело потрескивает огонь костра и в темную высь уносятся яркие искры. Тихонько шелестят деревья. Пахнет ночной свежестью и дымом, а еще отваром душистых трав. Мой Учитель смеется, она рассказывает что-то забавное. Ее зовут Лисэль. Я, еще совсем мальчишка, сижу на разложенной на траве черной шкуре каллифа, обняв колени, и, открыв рот, слушаю ее журчащий голос.
- Я спою вам, - говорит Лисэль и достает потертый футляр темного дерева. Она бережно извлекает из него какой-то музыкальный инструмент. Плавные изгибы линий, струны. Видя замешательство на моем лице, она заразительно смеется. Ее смех звонкий, как серебряный колокольчик, который подарил мне когда-то на день рождения отец. Я улыбаюсь в ответ.
- Это арфа.
Взмах руки и материализуется стул. Я открываю рот от удивления, а она опять смеется. Пусть. Мне нравится ее смех.
- Ты что, никогда не проделывал при нем такого? – обращается Лисэль к моему Учителю. Он улыбается и пожимает плечами. Я удивленно смотрю уже на него.
- Это элементарное преобразование эфира, ничего волшебного – обращается она ко мне. Ее глаза такие же зеленые как мои весело блестят.
Но вот она садится, пристраивает поудобнее арфу, касается струн, и на свет рождаются чудесные звуки, в которых живет сама нежность. Мое сердце замирает в восторге. Она поет.

музыка:

Я почти не разбираю и не понимаю слов, но это неважно. Я смотрю на ее тонкие пальцы, порхающие по струнам, на ее кудрявые волосы, собранные в два кокетливых хвостика, в них играет отблеск пламени костра. Она чуть поворачивает голову. Рыжие локоны, соскользнув с плеча, обнажают длинную шею и созвездие родинок. Мое сердце бьется все чаще, кажется, оно вообще сейчас выскачет из груди. Я слушаю музыку. Ее музыку. И я безумно счастлив.
- О Фар, она гораздо старше, чем тебе представляется. Она – даэв, ты же знаешь, – шепчет мне Учитель с грустной улыбкой. Но я отмахиваюсь от его слов. «Разве это важно, сколько ей лет? Разве это может мне помешать любоваться и восхищаться ей?», - думаю я. «И даже татуировка у правого глаза совсем не портит ее, а украшает.»
«Когда-то мне казалось, что татуировка может только портить», - подумал чародей, коснувшись кончиками пальцев рисунка вокруг своего левого глаза, и усмехнулся. Тихая мелодия, прервавшаяся на мгновение, опять поплыла по комнате. Его пальцы опять тревожили струны, извлекая на свет звуки, которые он слышал когда-то. Звуки, которые будили в нем очень давние воспоминания. Звуки, от которых замирало его сердце.
Дрова в камине прогорели, и в комнату вернулся мрак. Чародей вздохнул, отложил гитару, взял посох и вышел, тихо закрыв за собой дверь. А они остались его ждать: гитара, два кресла, погасший камин и разгорающийся за распахнутым окном рассвет.

Дорога (часть1)



Замечательный вечер. Сфорца заглянула в гости к легату и они, мило беседуя, пили чай. Целительница по обыкновению развлекалась, смущая чародея и заставляя его краснеть. Он все понимал и был непротив доставить ей такое удовольствие.
Внезапно Фарандол резко повернул голову в сторону лестницы в верхнюю комнату и прислушался. Он отложил недоеденный бутерброд и встал, не отрывая взгляда от прохода. Видимо, не зря на арене заставляли носить повязку, закрывающую один глаз. Ему не потребовалось особых усилий, чтобы почувствовать течение эфирных потоков, их рождение и смерть в живом теле. В верхней комнате кто-то был, но, похоже, не для убийства, пришельцу нужно было что-то иное.
- Сфо, будь тут, я быстро, - с этими словами он подхватил посох, стоящий у камина, и метнулся вверх по ступенькам.
Наступила тишина, и как бы не прислушивалась целительница, никаких звуков сверху не доносилось. Прошло некоторое время, прежде чем чародей спустился. Он был очень задумчив и бледен, но глаза горели решительностью. Фарандол одел кольчужный камзол, что висел на спинке кресла, перчатки, на плечи его лег плащ, мягкими складками укрывая фигуру, а посох удобно устроился за спиной. Подойдя к целительнице, он долго смотрел на нее, не решаясь ничего предпринять, а потом упал на одно колено, склонив голову перед девушкой, и прошептал:
- Простите меня, если я не вернусь. Вы с Ланс справитесь, вы – сильные. Я не могу поступить иначе, но я буду очень стараться, чтобы снова вас всех увидеть, потому что вы – это часть меня, часть моего сердца.
Фарандол взял в ладони руку Сфорцы, и его губы нежным легким ветерком коснулись кончиков ее пальцев. Он резко встал и, улыбнувшись на прощание, исчез в потоках эфира телепортации.
А в верхней комнате осталось лежать на ковре то, что заставило его шагнуть в неизвестность. Всего две маленьких вещи: эфирный кристалл и записка.

Эфтрный кристалл:

Записка:

Когда Сфорца прочла последние строки, вскакивать и ругаться было уже поздно - Фара и след простыл. Девушка упрямо сжала губы, но в который раз напомнила себе, что это взрослый сильный даэв, который и без неё со всем справится. Ругаться, тем не менее, захотелось ещё сильней. Излишне аккуратно - обычно под этим пряталась ярость - сложив бумаги, целительница начала убирать со стола. Как бы то ни было, а разводить в комнате легата мышей и тараканов - не дело. Успокоившись и прибравшись в комнате, Сфорца затушила огонь в камине и заперла дверь на ключ. Она отдаст его хозяину, потом, когда тот вернётся. После длительной головомойки, разумеется.

Спойлер:

Появившись в Интердике из потоков эфира телепортации, чародей направился в почтовую службу. Там он быстро написал пару писем. Вызвав посыльного шиго, он вручил ему послания и мешочек кинар.
- Я знаю, что вы можете доставить письма даже в Асмодэю, - очень тихо произнес чародей. - Не нужно отрицать, - и он вложил пригоршню монет в лапку шиго. – Я надеюсь на вас.
- Все будет доставлено адресатам, не волнуйтесь, нян, - шиго ловко спрятал полученные кинары и испарился.
Чародей вздохнул: «Кажется все». Он призвал на себя благословения, прочел мантру и свиток, увеличивающие скорость бега, и отправился в горы. Он надеялся, что еще не забыл дороги. Встреченные по пути краллы и балауры, предпочитали не связываться с даэвом. Нужно добраться до прозрачных мостов… Дождь. Хорошо, так их видно. Чародей ступил на призрачную дорогу, он торопился, дождь не вечен, а мостов много, задерживаться некогда, поэтому эфирный щит и энергия исцеления окутали фигуру даэва. Он несся по мостам и парящим островам точно ветер, не обращая внимания на монстров и не боясь оступиться, он вообще об этом не думал, его вел ее зов, зов той, что ушла пару столетий назад. Это был звук не из тех, что слышат, скорее чувствуют сердцем, душою, биением крови в жилах. На последнем острове он не останавливаясь прыгнул, раскрыв крылья, оставалось только верить, что из тумана и пелены дождя выступит остров с остатками святилища ушедшего Бога.

***
Шиго, нервно озираясь по сторонам, подергал лучника за один из ремешков доспеха.
- Вам записка, сэр.
Лучник протянул руку в перчатке из кожи балаура, требуя послание, холодный взгляд пронзил шиго, там где он стоял.
Посланник проворно сунул запечатанный конверт страшному даэву и моментально испарился, а то мало ли что, деньги уже заплачены, нужно спасать свою шкурку.
Текст записки был написан на асмодеанском, по почерку было видно, что автор торопился. Лучник быстро пробежал глазами две строчки письма.
«Мой путь ведет меня в неизвестность, но я очень надеюсь, что скоро мы опять встретимся, мой друг.»
Вместо подписи внутри конверта лежало белое перо. Тот, кому было адресовано послание, понял кто отправитель. Лучник выругался и решил не ждать у моря погоды... Заклинание "Возвращение" в Арэшурат, а дальше в Элиос. Все было просто и безразлично. Больше всего в жизни он «любил» такие «информативные» записки.
Черные крылья рвали Бездну, рвали пространство, доспех из кожи балауров был удобен, а ники и стрелы – все, что ему требовалось. Лучник искал. Так хищники не ищут. Разве что Элизиум остался нетронутым. Было просто - бездумно искать. Он никогда не был дураком и прекрасно знал Элийцев: всегда есть записи, всегда будут записи. Грива скрыта одеждой, хвост, обвит вокруг талии, черные крылья? Всего лишь крылья. Они не видны, а перчатки с сапогами скрыли когти на руках и ногах. Разве что кожа даэва выглядела слишком белой, слишком мертвой, слишком не живой.
Записи и темная тень, которая была везде. Темная, мертвая тень, которую никто не видел, но чувствовали, иногда... кто-то отправлялся к кибелиску.

Лучник нашел чародея у мостов и неотрывно шел за ним. Ему не нужна была еда, вода, он не был человеком уже давно, а только демоном, демоном страсти, охоты... чего-то такого, что не имело названия.

***
Остров возник, как и в прошлый раз, неожиданно, просто выступили из тумана скалы, поросшие чахлым кустарником. Чародей приземлился, и конец посоха глухо стукнул о землю. Темный лучник бесшумно зацепился за край острова, когти помогли взобраться, оказавшись за спиной чародея. Так и не выдав присутствия, он просто был тем, кого тут не должно было быть, кого здесь и не было. Он не выйдет раньше, чем нужно, чем должно... Даэв бесшумно встал у правой руки чародея, только порыв ветра, лишь едва ощутимый порыв ветра коснулся щеки Фарандола, когда тени Асфеля укрыли лучника, ничто не могло спрятать его лучше. Он стоял, готовый идти рядом, готовый молчать, готовый действовать, стрелять, вытаскивать, не дать упасть. Он был тенью.
Где-то впереди горел костер, но никого видно не было. Фарандол прислушался к шепоту эфира. На мгновение ему показалось, что рядом кто-то знакомый, но этого просто не могло быть, слишком мало прошло времени, и он тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Я пришел. Я чувствую вас, кто вы? – негромко, но твердо сказал чародей.
Из-за поваленных колонн и остатков стен древнего храма стали подниматься черные тени. «Не более двух десятков», - отметил про себя чародей. «Посмотрим, что будет дальше». Он ступил в круг света костра, то же проделали тени. Несколько минут стояла тишина, только костер продолжал весело потрескивать, поедая поленья, и маленькие рыжие искорки уносились в темное небо. Фарандол окинул взглядом окруживших его. Судя по тому, что шептал эфир, тут были и даэвы и люди, но что-то с ними было не так… Сила, их окружала сила, и не понятно было чья, но точно не покровителей.
- А ты изменился чародей, - одна из фигур выступила вперед. Фарандолу были видны только искривленные в усмешке губы, все остальное скрывал глубокий капюшон. – Но это к лучшему. Кто мы, тебе знать необязательно, ты ведь искал это? – даэв извлек из-под плаща толстую потрёпанную тетрадь со странным объемным знаком на обложке, который, казалось, слегка светился.
- Не может быть, - прошептал чародей, его глаза сузились, полыхнув зеленым огнем. - Откуда он у вас? Чего вы хотите? Как вам удалось заполучить ее голос? – Он чуть запнулся, осознавая слова говорившего. – Откуда Вы меня знаете? - К последнему вопросу голос чародея стал спокойнее и ровнее, что выражало крайнюю сосредоточенность и закипавшую ярость.
- Столько вопросов…, - усмехнулся мужчина. – На некоторые из них я, пожалуй, даже отвечу. Нам нужно твое добровольное участие в обряде. Мы поняли, что с помощью этого, - он потряс тетрадью, - можно ступить на Дорогу, ведущую к великой силе и власти, интересно, не правда ли? – незнакомец внимательно наблюдал за реакцией чародея. Тот лишь пожал плечами. – Мы хотим открыть этот Путь. Откуда к нам попал этот дневник, не имеет значения, важно то, что в нем говорилось о тебе чародей и твоих друзьях, поэтому ты тут и еще жив. Для таких как ты, легко устроить ловушку, стоит лишь сыграть на чувствах. Нам повезло, она позвала тебя, а у нас была та, кто может услышать Зов и перехватить его, - человек кивнул, и вперед выступила еще одна фигура в черном плаще, судя по всему женщина. Она подошла к чародею и откинула капюшон. Он посмотрел в ее глаза и едва не отпрянул, они были слепы. Синие, подернутые белесой дымкой, сумасшедшие, не видящие красок мира, но проникающие в самые отдаленные уголки души. Чем больше чародей смотрел в них, тем сильнее было ощущения падения в глубокий колодец, но он не мог оторваться, потому что на самой грани реальности и грез зазвучал голос той, что ушла. Женщина придвинулась вплотную к чародею и зашептала.
- Она в беде, ей нужна помощь. Дверь откроется, но если ты войдешь, ты не сможешь вернуться и не сможешь пойти с ней, ты останешься там навсегда, Дорога заберет тебя себе, такова цена, - она резко отпрянула и, рассмеявшись, вернулась на свое место в кругу.
Сердце чародея замерло, но он уже сделал свой выбор и готов был платить по счетам, готов был поспорить с судьбой и предсказаниями сумасшедшей провидицы. Он перевел взгляд на по-прежнему стоящую впереди фигуру.
- И все-таки, зачем вам понадобился я? – спокойно спросил Фарандол, хотя в душе его бушевала буря.
- Потому что ты – ключ, - усмехнулся мужчина.
- Ясно. Я готов, начинайте, - кивнул чародей. – И поторопитесь, у меня мало времени.
- Да ты – нахал, - рассмеялся тот, что вел переговоры. – Ничего, скоро у тебя будет много времени.
Он едва заметно кивнул тем даэвам, что стояли за спиной у чародея. «Как только Дверь будет открыта, отправьте его в эфир, нам не нужны свидетели», - получили они мысленный приказ главаря, и губы убийц исказила довольная улыбка.
Фигуры в черных плащах стали вокруг костра и подняли руки, чародей стоял внутри этой компании и слушал. Нестройный хор голосов произносящих заклинание заставлял мурашки бегать по позвоночнику. Пламя костра взвилось и образовало пылающий круг в воздухе.
«Ну же, открывайся», - шептал чародей, он направил на пламя всю свою ярость, все желание и страсть оказаться там, рядом с ней, что бы помочь, защитить, спасти. Татуировка вокруг глаза чародея засветилась, невыносимая боль пронзила все его тело, но тот, кто привык уже умирать от стали и заклинаний, только глухо застонал. Огонь с радостью поглотил бушующие чувства, и внутренность круга стала наливаться ярким светом.
Сила открывшегося портала отбросила и оглушила всех, кроме того, кто был ключом. Только его волосы взвились и опали, да с пары косичек сорвало заколки. Чародей внимательно всматривался в искривленные потоки эфира, в тот момент он понял многое. Для того чтобы открыть дверь, нужны только ключ и яростное, невыносимое желание. Никакие обряды не требуются – это все для отвода глаз, для посторонних. Когда-то он уже видел такой портал, Учитель не пустил его дальше, теперь понятно почему, место ключа тут, на пороге. Но сейчас он собирался нарушить этот закон. Чародей печально усмехнулся, не оборачиваясь, кому-то прошептал:
- Останься, ты мне нужен тут, чтобы вернуться, - и шагнул в портал, который тут же закрылся за ним.

Так вот как оно было.

и это еще не конец.

Хочу продолжение

Дорога (часть2)

музыка:

Тени, что укрывались фигуру лучника, никуда не делись, он так и осталась стоять, лишь согнулся от "взрыва"... Шепот Фарандола коснулся его ушей, и он замер смотря, как портал закрылся за чародеем. Сколько раз темнокрылый видел это, сколько раз, отпускал кого-то и сколько раз, требовал возврата, сколько раз не отпускал. Он видел людей и даэвов, он видел все это, и ярость Израфеля ткала плащ вокруг него. Ярость Израфеля горела так же, когда он кинулся защищать Сиэль. Просто ярость - чистая, незамутненная, откровенная. Лучник всегда был таким.
Ярость, закипавшая в его крови, когда покров Израфеля, скинутый как плащ, одним мановением воли, была желаннее всего. Нельзя никого вернуть смертью, но она была спасением и ответом на вопросы, на тысячи вопросов. Ярость Израфеля, мстительность Триниэль стали его оружием и защитой. Никто из фигур в черных плащах не ждал нападения. Лучник появился посреди них, словно сотканный самой ночью, и в алых углях его глаз смеялась смерть. Мгновение, которое могло показаться вечностью, и воздух пронзили стрелы. Все они находили свою цель, словно сами покровители направляли руку убийцы.

Черные крылья взметнулись в небо, что бы увернуться от нелепых, глупых ответных ударов. Шок заговорщиков был силен, они не ждали нападения. Стрелы, стрелы, увороты, перекаты, полет, нарушающий законы мира, когда ничто не могло остановить того, кто убивал. Ставший похожим на оборотня: косички, хищный оскал, искрививший тонкие губы, - он сеял смерть. Перья кружились в воздухе, словно хлопья снега, и нельзя было разобрать белые они или черные, потому что ночь раскрасила все своими красками. Стрелы срывались с тетивы, и каждая из них была олицетворением души темнокрылого, какой-то ее части, каждая вырывала что-то из этой самой души, убивая или отправляя к кибелискам, но ему было плевать, и новое тело падало к ногам. Палач. Убийца. Темный Лучник. Он собирал жатву. Жатву из жизней, потому что хотел убивать, и это желание было в нем таким же сильным, как желание жить. И он убивал. Он знал законы жизни и смерти. Тот, кто убивал, помнил все крики, лица, жесты и песни мертвых. Все.
Аркан, брошенный лучником, не дал убежать провидице, что пыталась скрыться. Отсюда не уйдет никто. Были ли тут невиновные? Да, возможно. Они выживут, если докажут это, если искренне раскаются в своем участии в обряде, из-за которого белокрылый шагнул за порог. Но для этого у них есть лишь секунды, лишь мгновения между жизнью и смертью.
Темный лучник бил без промаха. Были ли у них дети? Родственники? Кто-то еще? Его это не волновало. Они были виновны. Смертью ничего не исправишь, но это уже не важно. Он стал на шаг ближе к Триниэль и на шаг ближе к Израфелю.
Последняя стрела сорвалась с тетивы, и лучник остановился, только сейчас понимая, что силы его на исходе. Он сложил израненные черные крылья и мягко опустился на землю. Выжили двое: тот, кто говорил и та, что говорила.
Аркан надежно держал провидицу, и темнокрылый склонился над даэвом. Кроваво-красные глаза блестели, а заданные вопросы были простыми и понятными: кто, когда, где. Можно было не отвечать, и он молчал. Сначала. Долго молчал. Извиваясь потом, когда иглы впивались в кожу, когда ломались кости, когда тьма душила глаза, когда свет заливал сознание, а благословенной смерти не приходило. Он заговорил, а темный лучник слушал, узнавая ответы на вопросы: кто, откуда, почему.
Провидица долго ждала своей очереди. И тот, кто пытал, знал – что та будет молчать. Она видела всю боль, всю смерть, всю агонию и уже не боялась ее. Вместо этого он поцеловал ее, запуская когти в волосы, даря то, что она не могла ожидать, на этом побоище, забирая из ее рук дневник, отданный добровольно. Возможно впервые, она чувствовала себя любимой женщиной? Или это все была ложь? Ложь, в которой не было ни капли правды или все-таки была?
Вопросы, что срывались с его губ, рождали ответы на ее губах. Лучник лгал или не солгал ни разу. Получив все ответы, он отпустил ее.
- Ты будешь хранить храм, ты будешь жить.
- Я ненавижу тебя, - прошептала она в ответ.
Темнокрылый опустил лицо смеясь. Теперь она была жива. Теперь у нее были желания. Теперь она научилась ненавидеть. Теперь она прозрела.
Он похоронил всех убитых, запоминая их лица, мечты, жизни. Теперь каждый из них - частица его самого, они будут жить у него в душе, в новой кладовой. Лучник перебрал вещи мертвых. Некоторые из них чувствовали свою смерть, и письма будут отправлены адресатам, переданы в руки, зачитаны слова молитв. Лучник не жалел ни об одной жизни, забранной здесь. Это была плата. Плата за жизнь. Плата за ярость. Плата за раскол жизни. Они пройдут дорогой, но не той, что открыли, а той, что возможно должны были пройти. Темнокрылый читал души, отпуская их в эфир. Слова молитвы срывались с его губ.
Теперь он знал все. Но лучник стоял, крылья восстановились еще не достаточно для того, что бы уйти. Он окинул взглядом могилы. Они никогда не будут сторожить путь, по которому не прошли, по которому другие тоже не пройдут, потому что его память уйдет в эфир, а знание сохраниться в душе того, кто никогда им не воспользуется.
Такова воля… Кого? Это не важно. Маркутана ли, Юстиэля или самого Израфеля.
Такова воля.
И старый храм, стал кладбищем. А кладбище - место поминовения и чистоты душ. Спите спокойно.

***

музыка:

Рыжеволосая девушка-гладиатор ожесточенно орудовала копьем. Удар, еще и поверженный враг падает к ногам, но через его тело переступает следующий, а силы уже на исходе. Ей нужно отвоевать всего несколько секунд, что бы воспользоваться порталом перехода, который мерцал неподалеку. Все уже прошли, только она замешкалась и вот, пожалуйста. «Неужели в этот раз цена за переход – жизнь?» Лисэль не ждала помощи, по Дороге можно пройти только в одну сторону. Противников становилось все больше и больше. Было обидно погибнуть вот так, в нескольких шагах от цели. «Я не хочу умирать! Кто-нибудь, помогите!» - слезы наворачивались у нее на глаза. Она вспомнила его, зеленоглазого и улыбчивого чародея, и ей безумно захотелось, чтобы он встал рядом. «Что толку в пустых мечтах? Дороги ему сюда нет», - одернула себя девушка и сосредоточилась на бое. Злые слезы катились по щекам. «Да откуда же они повыползали?» Пятясь, она споткнулась и упала. «Это конец», - пронеслось у нее в голове. Лисэль зажмурилась, но удара не последовало, только звук столкнувшегося оружия. Она почувствовала, как ее окутал свет исцеления и тут же окружил эфирный щит. Девушка открыла глаза. Белый кольчужный доспех, белые с золотом волосы. Поединок как танец, шаг – поворот и, несущийся навстречу врагу тяжелый посох, выбивает оружие, дробит кости, проламывает панцири, взмах кисти и эфир послушно окружает, даря силу и защиту. «Не может быть, это не он, тогда у него еще не было такой силы и… волосы, они были другого цвета», - проносились мысли у нее голове. И все же эфир говорил, что это тот, кого она звала, кого так страстно желала видеть рядом. Негромкий чистый голос, казалось, заглушал шум боя, чародей пел, и она чувствовала, как сил становится больше, как заживают раны, как вливается уверенность.
- Вместе! – выкрикнул пришелец, Лисэль все еще не видела его лица. – Давай же, один я их не удержу.
Гладиатор вышла из оцепенения и подхватила копье. Она крушила, он пел, давая силу и исцеляя раны, окружая их эфирными щитами. Они сражались спина к спине. Свист стали рассекающей воздух и врезающееся во врагов копье, глухие удары посоха, и вот последний противник повержен. Новых не последовало. Даэвы опустились на землю, опираясь друг на друга и тяжело дыша.
- Спасибо! – Выдохнула девушка.
- Не за что. Ты звала - я пришел, - пожал он плечами.
Лисэль резко развернулась и оказалась перед пришельцем.
-Ты… - ее пальцы пробежали по лицу чародея, по татуировке, отвели за ухо непослушные светлые пряди. – Почему они белые?
Он лишь неопределенно покачал головой в ответ. Зеленые омуты глаз встретились. Как много можно сказать друг другу одним только долгим взглядом: о годах ожидания и тревог, о счастье встречи и о боли расставания, о желаниях и страхах. Она просила прощения, он только улыбался, и любовь смотрела на нее из его глаз. Она плакала, а он ничего не мог поделать с ее слезами, просто крепко обнял и прижал к себе, пытаясь успокоить, без слов сказать, что все уже позади, что он рядом.
- Где все остальные? Почему ты одна? – спросил чародей.
Девушка отстранилась.
- Они там, - она указала на мерцающий овал телепорта. – Каждый раз, проходя сквозь портал на следующий виток Дороги, мы платили какую-то цену, и нельзя было заранее предугадать, какова она будет. В этот раз… - гладиатор замолчала и поежилась.
- Но, - девушка побледнела, от догадки - теперь ты должен будешь заплатить эту цену! Ты не сможешь уйти отсюда, ты – сумасшедший...
- Я смогу, - твердо ответил чародей.
Лисэль посмотрела в его глаза.
- Те, кто живет в твоем сердце, крепко держат тебя, безумец, но этого может оказаться недостаточно. Зачем ты пришел, зачем отозвался? – она закрыла лицо руками.
- Я не позволю тебе, - ее глаза полыхнули зеленым огнем.
Чародей заметил, что портал стал тускнеть.
- Лис, тебе пора, они ждут тебя, - он привлек девушку к себе. - Мне нет туда пути, а ты не можешь вернуться назад. Ты нужна им и не будешь счастлива, если бросишь все сейчас, так и не закончив, не пройдя путь до конца. Мы оба это знаем. - Фарандол грустно улыбнулся. - Позови, и я приду, где бы ты ни была, потому что сердце к сердцу всегда найдет дорогу.
Он коснулся губами ее губ сначала нежно едва-едва, а потом страстно, вкладывая в поцелуй всю свою страсть, любовь и тепло. Резко отстранив девушку, он толкнул ее в угасающий телепорт. «Я ненавижу тебя чародей! И люблю …», - прочел в глазах исчезающей девушки, Фарандол.
- Я знаю Лис, я знаю, - он опустил голову и растрепавшиеся белые пряди упали на лицо.
Внезапно его сердце пронзила боль, даэв выгнулся и закричал.
- НЕТ!!! ЛААНС!!! – испуганные птицы сорвались со своих мест и взвились в небо.
Жалобный звук лопнувшей струны наполнил эфир. Ланселона… Чародей бессильно опустился на колени. Одной ниточкой, связывающей его с миром, стало меньше, зыбкий мостик расползался на глазах. Целительницы, друга, да просто чудесной и солнечной девушки не стало. «Что могло произойти там? Как она погибла?» - Фарандол задавал себе вопросы и не мог найти на них ответы. Чувство вины, навалилось на его плечи, придавливая к земле.
- Моя ошибка, моя ошибка - шептал он словно в трансе, произнося слова, которые уже ничего не могли изменить. Пора было возвращаться, нужно только послать зов, но он не мог, сил не осталось, почти… «Прощай…», - слово подхватил эфирный ветер и унес адресату
Лирин открыла глаза и рывком встала.

Спойлер:

Когда-то, очень давно...
Сегодня получил очередное задание от общества Арахны. Мне следовало найти себе помощника среди даэвов с невысоким пока уровнем силы и отправится в штаб Кайдана, дабы добыть их секреты. Я обратился к своей знакомой волшебнице. Забавная такая девчонка с большими голубыми глазами и длинными хвостиками цвета золота. Когда-то мы с ней вместе выполняли задания, потом наши пути разошлись, но ведь это не означает, что мы забыли друг о друге - верно?
И вот мы стоим рядом со входом в штаб. Спрятавшись в ближайших кустах, мы дождались, пока важный шаман кралов удалится на безопасное расстояние от ворот, и крадучись проскочили внутрь. А дальше очень быстро «огородами» добежали до обрыва. Наш путь лежал в самое сердце штаба Кайдана. Спрыгнув, мы спланировали вниз и затаились.
- Да где же этот алтарь? – вырвалось у меня, когда я осматривал окрестности. Когда я был тут последний раз, ни о каких алтарях не было ни слуху, ни духу.
- Вон он, смотри! Вон! – радостно защебетала волшебница.
Стараясь быть как можно незаметнее, мы пробрались к алтарю. Стоило нам вместе до него дотронуться, как с нами произошли изменения. Я потерял дар речи, увидев, в кого мы превратились. Нет, меня, конечно, предупреждали, когда давали задание, но одно дело теория и совсем другое – практика. Мы превратились в наших вечных врагов – балауров. К счастью моя напарница не растерялась и уверенно заговорила с появившимся, словно ниоткуда, шаманом. О чем они там активно беседовали, я так и не понял, поскольку прибывал в шоковом состоянии. Но вот шаман удалился и оставил нам сундук. Вид искомого предмета вернул меня к действительности, и я поспешил освободить сей чудный ларец от содержащихся в нем бумаг.
Тут-то нас и нашел Глаз. Я уже и забыл, что послал ему сообщение с предложением прогуляться в штаб Кайдана. Увидев балауров там, где им не полагалось находиться, страж с яростным рыком кинулся к нам. Пару раз отбив удары его меча посохом, я затараторил:
- Ээ… Глаз прекрати, ты что, своих не узнаешь?
- Какие ты мне свои, балаурское отродье?
Страж отскочил на несколько метров, замер и задумчиво проговорил:
- Хотя голос мне твой очень знаком… Фааар? Это ты что ли?
- Ага.
- Ну ты и образина! – восхищенно произнес он и согнулся от приступа хохота.


- И нечего так ржать! По-моему я очень представительно выгляжу. – Я принял гордую позу, чем вызвал еще один приступ хохота у стража.


- Представительно, ага. Я сейчас умру от смеха – стонал страж. – Может, мы тебе еще и нагу подыщем в качестве подружки? – продолжал издеваться надо мной Глаз.
- Да ну тебя, – хихикнул я, представив себе картинку.
Время перевоплощения моей напарницы истекло, и на месте ужасного монстра появилась симпатичная девушка.


Теперь пришла моя очередь посмеяться над выражением лица друга. О это стоило того.
- Фар, - зашептал мне Глаз. – Почему ты меня не предупредил, что с тобой дама, да к тому же такая красавица?
Поскольку мое новое обличье было намного выше ростом, чем страж, то шепот получился довольно громким, да и со стороны эта картинка выглядела довольно комично: даэв шепчущий что-то на ушко балауру.
- Так ты и не спрашивал, – ухмыльнулся я.
Девушка хихикнула, глядя на нас.
- Прекрасная леди. – Страж поклонился моей знакомой. – Позвольте представиться самостоятельно, а то этот хмырь, - кивок в мою сторону – ни за что не догадается нас познакомить.
- Это кто хмырь? – запротестовал я.
Не обращая на меня внимания, страж расправил плечи, выпятил грудь и выпалил:
- Адъютант легиона «Окрыляющие Надежду» VurvuGlaz, для Вас леди просто Глаз.
Глаза моей знакомой сверкали от смеха. Девушка спряталась мне за спину и, выглядывая оттуда, пропела:
- Я Вас боюсь, господин адъютант.
Страж растерялся. Тут уже не выдержал я. О Айон, как же давно я так не смеялся. Девушка у меня за спиной тоже звонко смеялась.
- Вы чего? – обиженно спросил мой несчастный друг.
- Ну Глаз, – сквозь смех попытался объяснить я – представь себе нас со стороны: бравый страж весь в сияющих доспехах, с двуручным мечем за спиной, балаур высокого ранга и нежная даэва, которая почему-то прячется не за спиной у стража, а за спиной у монстра.
Глаз задумался на мгновение, а потом присоединился к нашему дружному хохоту. Почему кралы нас упорно не замечали, я не знаю. Вероятно, решили, что балаур сам с элийцами разберется, а они пока в сторонке постоят. Отсмеявшись на столько, чтобы суметь внятно произнести заклинание волшебница спросила:
- Как выбираться будем?
- Так сотвори портал в Элизиум, солнце, – ответил страж.
- О, точно, – хихикнула девушка – Это надо же так довести волшебницу, что она забыла про портал.
Даэва прошептала заклятье, сделала пас рукой и пожалуйста, портал готов.
- Ну что мальчики, до встречи! – сказала волшебница и исчезла в портале.
- Фар, ты должен меня с ней познакомить.
- Обязательно, - с облегчением вздохнул я, заметив, что мой привычный облик вернулся ко мне, и мы со стражем нырнули в портал следом за девушкой.

Гла-а-аз... Ностальджи! А он до сих пор тот плащ носит? Я думала, элийский "ОН" распался.

Это было очень давно Сфо, тогда и я носил тот же плащ и ты, и легатом у нас была Акагэ.

Мне просто казалось, "ОН" распался ещё до введения системы наставничества%)