Проклятая арфа

Его глаза полыхнули красным огоньком, когда он снова увидел их вместе. Бард множество раз пел о любви, но, ни разу не задумывался, какая она на самом деле. Не так он себе представлял романтическое и возвышенное чувство, о котором слагали оды и пели песни едва ли не на каждом углу. Вот она, его любовь, стоит всего в нескольких метрах от него. Подойди, возьми, окунись в манящую бездну с розовыми лепестками и разноцветной радугой. Но жестокая реальность заставляет вернуться обратно на бренную землю, когда он видит рядом с белокурой любовью её законного мужа. И глаза снова наливаются кровью, и кулаки сжимаются до хруста. Скрежет собственных зубов острым лезвием режет барабанные перепонки. А в голове снова и снова проносится лишь одна, едва уловимая, фраза по эфирному каналу:
- Чего ты ждёшь? Убей её…

Битва была в самом разгаре. Лязг мечей и свист, пролетавших мимо, стрел больно отдавался в мозгу, но бард этого практически не замечал. Легиону нужна была его помощь. Он видел, как светловолосая целительница с матовым моноклем на правом глазу, срывая голос, кричала заклинания исцеления. Бард достал арфу и прошёлся смычком по струнам, добавляя ей магической силы, а затем, снова сконцентрировавшись на огромном балауре, продолжил бой. С грохотом свалилась на землю туша дракана, поднимая в воздух столпы пыли и грязи, а легионеры, сложив оружие, пытались отдышаться.
- Ну, вот и всё, - произнёс легат, восстановив дыхание. - Источник окаменения теперь наш. Спасибо всем.
Легион, весело переговариваясь, покидал крепость, а бард не мог отвести от неё глаз. И когда она скрылась из виду, даэв направился к выходу, как вдруг заметил маленький чёрный сундук в углу. Видимо хранитель обронил его, когда падал замертво. Осмотревшись, бард подошёл ближе и аккуратно открыл крышку. Зеленоватое свечение вырвалось наружу из сундука и окутало воина, не давая ему пошевелиться. Оно будто проникало внутрь, заполняя собой душу и тело молодого воина. А когда бард снова смог двигаться, он достал из сундука красивую чёрную арфу с, вырезанными на ней, странными письменами на незнакомом языке. Пожав плечами, бард закинул арфу за спину и направился домой, не замечая, что теперь его глаза, словно у асмодианина полыхают ярким пламенем.

- Здорово, Руп. Как дела? – Раздался голос длинноволосого асассина. Он снял тёмные очки и протянул барду руку.
- Отвали, - рявкнул Рупер и, опустив голову, двинулся дальше под недоумевающий взгляд убийцы.
Последние несколько дней бард не мог нормально существовать. Он не мог есть, не мог спать. Тело сводило жуткой судорогой, когда в очередной раз в голове слышался голос: «Убей, убей, убей…»
- Убирайся из моей головы! – Что есть силы закричал бард, и обхватил голову руками и упал на колени. – Кто ты такой?
- Я это ты, Рупер. Ты сам меня создал, а теперь хочешь избавиться? Ты забыл, кем ты мечтал стать? Я здесь, чтобы помочь тебе.
- Как?
- С помощью этой арфы ты сможешь стать самым великим воином во всей Атрее. Тебя будут бояться и восхвалять. Тебя будут обожествлять, Рупер. Ты станешь правителем Атреи. Но ты должен слушаться меня. Сейчас тебе мешает лишь один даэв. Это твой легат. Ты должен избавиться от него.
- Но тогда она отвернётся от меня, - бард опустил голову, вспомнив голубые глаза прекрасной даэвы.
- Она мешает тебе, Рупер. Она может сорвать нашу операцию. Так что первая твоя задача, это убить её.
- Я не смогу, - прошептал бард и из его кроваво-красных глаз потекли слёзы.
- Сможешь. Ведь именно такого из тебя растили, верно? Ты убийца, Рупер. И ты сделаешь то, что я велю.

Сегодня собрался почти весь легион. Рупер не знал, по какому поводу. Он старался не общаться с легионом, чтобы не вызывать подозрений. Сидя на пригорке, он следил лишь за ней, как и раньше восторгаясь её неземной красотой. Утопая в её больших голубых глазах. Он словно парил в воздухе, плавно покачиваясь на эфирных потоках, нежно брал её за руку и прижимал к своей груди, чтобы она почувствовала, как сильно бьётся его сердце, когда она рядом. Но сердце не билось. Рупер перестал слышать биение своего сердца. Теперь он слышал только лишь один голос у себя в голове:
- Чего ты ждёшь? Убей её…

To be continued...

Ээмм... Руперта просят кокнуть Долли, а за одно и даму сердца? оО

Эх, Рупер, Рупер... Собственная любовь так застила глаза, что чужой он не замечает

Апд. Все голубоглазые блондинки задумались, в кого же таки влюбился бард 

Много народу... Слишком много. Выполнить миссию сейчас никак нельзя. Почему собрался почти весь легион? Голос в голове звучал отчётливее и сильнее. Красная пелена перед глазами мешала ясно соображать. Но нет... не здесь и не сейчас.

Бард стоял в стороне и наблюдал за перешёптывающимися легионерами. Он не понимал, что заставило их собраться здесь всех вместе. Но вдруг в голове, которую незадолго до этого, казалось, сжимают огромными тисками, резко воцарилось тишина. Он увидел её. Его возлюбленная, белокурая даэва, которая столько раз в его мечтаниях принадлежала ему, сейчас подошла к легату. Кажется, она была сильно рассержена. Взгляд барда сосредоточился теперь на её муже, и глаза снова наполнились кровью, а сердце ненавистью. Сначала он убьёт его, потому что сам этого хочет, а затем уже выполнит свою миссию.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - Голос легата вывел барда из оцепенения.
- Да, Фар, всё хорошо.
- Ты что-то беспокоишь меня последнее время.
- Я в порядке. Просто немного устал, - бард старался говорить увереннее и спокойнее, но, кажется, легат ему не поверил.
- Ты пойдёшь с нами?
- А что вообще здесь происходит?
- Как? Ты что не слышал? Мотыльки разводятся. Я буду проводить церемонию. Ты что? Это с самого утра по всем эфирным каналам только и слыш...
Последние слова легата бард не слышал. Теперь лишь одно крутилось у него в голове: Светлый мотылёк теперь будет свободна. А это значит... Это значит...
- Эй! - Легат тронул барда за плечо. - Ты идёшь?
- Да, конечно. Я сейчас подойду.
И не было теперь красной пелены перед глазами. И голову не сжимали стальные тиски. И, кажется, вновь забилось, казалось замершее навсегда, сердце. Бард улыбнулся и зашёл в дом.

- Итак, сегодня, при свидетелях, я расторгаю данный брак, - Фарандол заметно нервничал. Видимо расторжение браков ему проводить ещё не доводилось. – А теперь ответьте мне. Светлый мотылёк…
- Беатриша.
- Что, прости?
- Светлого мотылька больше не существует, - даэва блеснула ненавистным взглядом в сторону мужа. – Я беру имя, данное мне при рождении. Меня зовут Беатриша. Можно просто Триша.
- Что ж, Беатриша… Ты согласна расторгнуть брак с этим мужчиной?
- Да и ещё раз да, - твёрдо сказала даэва.
- Тёмный, а ты согласен?
- Ну да, чего уж там, - гладиатор явно был пьян и хотел побыстрее закончить это мероприятие.
- Ну что ж. Властью данной мне, я расторгаю брак этих даэвов. – Фарандол закрыл книгу и первым вышел из дома. Кажется ему эта ситуация была особенно не по нраву.
Бард стоял в углу, искренне улыбаясь, и не понимая, что в данной ситуации улыбка была ну совсем не к месту. Но поскольку его улыбку скрывала серая маска, его это совершенно не напрягало.

- Привет. – Бард присел рядом с даэвой и тоже уставился в сторону опускающегося солнца.
- Здравствуй, Руп, - произнесла девушка не отрывая взгляда от красивого заката.
- Ну ты как?
- Ты знаешь… теперь гораздо лучше.
Неловкое молчание и яркое зарево заката. Рупер взглянул на даэву, превозмогая желание взять её за руку или провести рукой по волосам.
- Значит, Беатриша? – Бард прервал молчание, а девушка усмехнулась.
- Просто Триша. А я не замечала раньше, что у тебя такие красные глаза.
- Да я просто не выспался, - Рупер отвёл взгляд и снова замолчал.
Солнце зашло за горизонт, а два даэва продолжали молча всматриваться вдаль, пока бард не заметил, что девушка едва заметно дрожит. Рупер рывком вскочил на ноги и, сняв себя тунику, набросил её на оголённые плечи Триши, сам при этом оставшись с голым торсом.
- Ты же замёрзнешь, дурак, - засмеялась девушка. – Думаю пора по домам.
- Я провожу.
- Ты не забыл, что я даэва? Кого мне здесь, в Элиане, бояться.
- Ну я… Я… Я хочу быть уверенным, что ты не замёрзнешь по дороге домой, - выпалил бард первое, что пришло в голову.
- Ну, пошли, герой, - усмехнулась Триша и поправила сползающую тунику.

Следующие два года прошли, как один миг. От конфетно-букетного периода до первого робкого поцелуя. Он прогулок под ночным небом до объявления в легионе, что они стали официальной парой. От совместного проживания до предложения руки и сердца. И за всей этой суматохой, за всеми этими прекрасными ощущениями, за всей этой эйфорией, бард совершенно не замечал, как его силы медленно, но верно истощаются. Забыл про голос в голове, про те ужасные ощущения, которые он испытывал после того, как нашёл эту проклятую арфу. А об этом забывать было нельзя…

Тёмная ночь опустилась на город, когда счастливая пара мирно засыпала в кровати, умаявшись за день подготовкой к свадьбе. Тихая тень появилась в дверях и Рупер вскочил с кровати.
- Кто здесь?!
- Рупер, Рупер, Рупер. – Тень подошла ближе, и бард увидел толстого асассина с серой маской на лице и выбритыми сбоку волосами.
- Лантос? – Обречённо прошептал бард, узнав в этом толстом даэве своего наставника и по совместительству похитителя. – Но ты же… Я убил тебя.
- Ты действительно думал, что тебе удастся разрушить братство? Удастся убить меня? – Толстяк расхохотался.
- Триша, беги! – Крикнул Рупер.
Даэва спросонья вертела головой, не понимая, что происходит.
- Беги отсюда! Живо! – Снова закричал бард.
Триша кивнула и исчезла, чтобы появиться у кибелиска.
- Убил раз. Убью и ещё раз, - прошипел бард. – И ещё тысячу раз. И сотню тысяч раз, пока ты, наконец, сам не захочешь раствориться в потоках эфира.
- Ну, мальчик мой, - снисходительным голосом напевал убийца. – Ты меня разочаровываешь. Думаешь, я пришёл, чтобы драться с тобой? Нет. Я пришёл, чтобы посмотреть, как ты сдохнешь.
Бард оглядывался по сторонам. Его снаряжение лежало в сундуке в другой части комнаты. Зато рядом на стене висела та самая чёрная арфа. Бард схватил её, но по струнам ударить уже не сумел. Силы окончательно его оставили и он упал на пол.
- Эта арфа отравлена, друг мой. – Тостяк ходил вокруг лежащего барда, скрестив руки за спиной. - Она два года вытягивала из тебя жизненную силу, превращая тебя в того, кем ты являешься на самом деле. На самом деле я удивлён, что ты не повёлся на поводу у своих желаний. Видимо твои чувства к этой девушке были более сильными, чем желание убивать. И это меня тоже разочаровало. Кстати, когда ты взял арфу в руки, она впитала всю твою оставшуюся жизненную силу. Так что позволь я её заберу. Твоя сила пригодится мне.
- Катись к балаурам! – Выкрикнул бард и изо всех оставшихся сил, ударил по арфе ногой.
Струны с визгом порвались, а деревянная опора треснула пополам. Зеленоватое свечение вышло из арфы и, хотя толстяк этого не видел, она проникло в ожерелье барда.
- Нееет! – Закричал толстяк и бросился собирать треснувший инструмент. А поняв бессмысленность этого действия, со злостью вскочил на ноги.
Бард лежал на полу. Сердце билось едва заметно, дышать становилось всё труднее. Он хватал ртом воздух, но этого было недостаточно, чтобы лёгкие заработали в полную силу.
- Я ожидал, что от тебя снова будут проблемы, - злобно прошипел убийца. – Ну, ничего. Главное, что теперь я наконец то избавлюсь от тебя. Прощай, Рупер. Было неприятно иметь с тобой дело.
Толстяк растворился в тени, а вскоре в дверях появилась Триша. Такая красивая и такая любимая. Перед глазами у барда проносились воспоминания, как они были счастливы вместе. Как гуляли под луной. Украдкой целовались на собраниях легиона, пока никто не видит. Вместе, спина к спине отбивали нападение Дерадикона. Но воспоминания закончились. И бард снова оказался лежащий на полу собственного дома. А над ним плакала любовь всей его жизни. Бард сорвал с себя ожерелье и протянул Трише.
- Арфа была отравлена. Она отбирала у меня жизненную силу. Теперь моя сила в этом ожерелье. Храни его. Может быть пригодится.
- Нет, Руп, не оставляй меня. Только не уходи, - Триша рыдала навзрыд, глядя, как её жених испускает последний вздох.
- Ты не можешь сейчас уйти! Я беременна, милый, слышишь меня? Слышишь, я беременна?! – Но бард её уже не слышал. Тело его обмякло, а глаза закрылись.
И ещё долго будущая мать обнимала тело любимого мужчины. И ещё долго гладила его волосы и заливала его лицо своими слезами. И ещё долго шептала лишь одну фразу: «Я беременна, милый».